Если кто-то думает, что моя жизненная дорога была усыпана, исключительно, лепестками роз, могу успокоить — это не так. Были и препятствия. Например, ровно семнадцать лет назад, где-то в это же время, мне и моему другу Гридасову неожиданно приходит в голову совместная мысль — хватит встречать новый год, пора уже и собаку погулять. Маленькая проблема — мы встречаем новый год на Жилянской, а собака живёт около метро «Дарница». Активистам Гринписа просьба не беспокоится — с собакой всё хорошо, если не считать естественную смерть четыре года спустя. Животное находилась под неусыпным контролем всех соответствующих спецслужб. Женский состав семьи утром прощально выгулял собачку и благополучно отбыл посредством железнодорожного транспорта на историческую родину, не будем их за это осуждать. Но вечерняя прогулка — это уже не столько священный долг, сколько почётная обязанность. Короче, отвлекаемся на душещипательные нюансы. А дело было так. Нас обоих на перроне метро винтят крещатицкие менты. Причём, как потом выяснилось, стартовой причиной явилось не моё легкомысленное поведения, а внешний вид Гридасова, А он, если не присматриваться — вылитый чеченский террорист. За исключением того, что не террорист. Да, в принципе, и не чеченский. В процессе задержания, которое 3-го января, с любой вменяемой точки зрения, является незаконным по-определению, было много всякого взаимного общения пополам с перепалками. Но трижды звонил милицейский телефон, на что сержант неизменно отвечал — «Ереван». Мы, разумеется, были отпущены на свободу с чистой совестью. Но возникла проблема — на «Дарнице» в это время могут и не налить, а на «Черниговской» — круглосуточно, невзирая на все житейские катаклизмы. Дальнейшие события описывает милиция по рации. — Тут двое идут, скользят, падают и смеются. — Вы не знаете, что делать? — Знаем. Но они говорят «Ереван» — Значит — свои. Сопроводить до места безопасной дислокации.