«Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит;

Прозрачный лес один чернеет,

И ель сквозь иней зеленеет,

И речка подо льдом блестит».

________________________

Как мы теперь знаем, А.С. Пушкин был никакой не декабрист, а как раз наоборот — сатрап, дуэлянт и камергер. Своих крепостных помещик Пушкин обычно угнетал и эксплуатировал, в частности, заставлял сочинять стихи, из которых потом выбирал подходящие и цинично выдавал за свои. Особенно доставалось, в этом смысле, няне Арине Родионовне:

— Бли-и-ин… Ну, ё-маё…- любил говаривать гений, прочитав очередной опус малограмотной, но просвещённой, крестьянки, — Для того ли меня сам Державин, в гроб сходя, благословил, чтобы ты мне тут рифмовала «чернеет-зеленеет», дура?! Или вот это вот: «лежит-блестит» — это что? По мне уж лучше: палка — селёдка. На этом фоне даже чарующее «коврами-небесами» — просто какой-то апофеоз российской изящной словесности.

— А может, по сто пятьдесят, барин? — неожиданно предлагала хитрая няня,

— Кружка при мне. — Поди прочь, алкоголичка! — дружелюбно гнал её поэт кочергой, — Это же чем надо было думать — чернеетзеленеет, мля…

Как видим, Пушкин был весьма строг.

Но справедлив.